Рядом, на чуть меньшем кресле, восседал Иван-царевич с видом человека, жаждущего опохмелиться, и старательно делал вид, что видит Василису впервые в жизни.
Дама на троне гордо выпрямилась, неприязненно взглянула на Василису, оглядела напрягшихся придворных и немного скрипучим голосом изрекла:
— Мы признательны благородной девице за помощь нашему верному слуге Серому Волку. К счастью, недоразумение с его отставкой нашим радением разрешилось, должные указы подписаны, а все виновные уже наказаны. Вы же доказали, что гости из-за тридевяти земель никакого ущерба нам не нанесут, и даже могут оказать какую-то помощь, если не будут в разные сомнительные истории ввязываться.
Она перевела взгляд на зал, задержав его на Ренаре и, демонстративно не глядя на Волка, продолжила:
Вы вернули нам нашего верного слугу, и теперь мы спокойны. Надеемся, что Ренар сочинит соответствующую песню по этому случаю. А вы, милочка, можете быть свободны — миссию свою вы выполнили, плату достойную за подвиги и перенесённые трудности в итоге получили, даже с лихвой, и теперь и можете со спокойной душой возвращаться в свой мир.
Из-за кресла вывернулась давешняя старушонка в непонятной чёрной хламиде, и подала царице белоснежный шёлковый платок, предварительно над ним пошептав. Та платком взмахнула, произнесла что-то вроде «вон отсюда», и мир закрутился вокруг Василисы. С невероятным усилием она попыталась сначала броситься к бегущему через зал Ренару, потом уцепиться за холку схватившего её за подол Волка, но черный вихрь подхватил и куда-то понес. Обреченно закрыв глаза, Василиса провалилась во тьму, успев только схватить брошенный ей Ренаром мешок.
Открыв глаза, она обнаружила, что опять оказалась в том самом турагентстве, с дурацкими плакатами по стенам и с той же худосочной девицей. Девица радостно захлопала в ладоши и воскликнула:
— Я ведь говорила, что всё пройдет превосходно. Какой у вас роскошный сарафан! Я и не знала, что туристам такие дорогие теперь выдают. О, у вас и вещи с собой — я покажу, где можно переодеться. Вам ведь всё понравилось? На волке покатались? И, говорят, даже с Тави познакомились — вам повезло, обычно она очень, очень злобная.
Сообразив, что ляпнула что-то не то, она тут же исправилась:
— Не то, чтобы злобная, просто необщительная. И к туристам все с должным бережением относятся. Так что опасности никакой, совсем никакой не было. А правда, Иван-царевич просто супер?
В этот момент дверь в сказку распахнулась, и из нее, смеясь, выскочили Инга и Вадим. Довольные и, кажется, слегка пьяные. Инга тут же набросилась на Василису с вопросами:
— А почему ты уже здесь? Ведь должна была до завтра оставаться. А чем тебя Василиса наградила? А Анатоль тоже вернулся?
Григорий легонько дёрнул её за руку и сделал страшные глаза. Инга тут же сменила тему и начала бессвязно вываливать подробности последних часов:
— Знаешь, почему мы так поздно? Нам девица из «Сказки», Веселина, смешно, правда, у них там что, у вех гидов одинаковые имена, так вот, она нам помогла тур продлить. Всего на два часа, и денег содрала, конечно, но мы же теперь богатые, правда, Гриш? И дядька Михей нас к ювелиру сводил, и Гриша мне колечко купил, на помолвку, вот. А Михей, оказывается, оборотень, и он…
Не обращая на подругу внимания, девушка бросилась к двери в сказку и стала безуспешно дёргать ручку. Подошедшая сзади Арина вежливо сообщила:
— Туда можно попасть, только купив тур. А вам я его продать, к сожалению, не смогу — с той стороны сообщили, что при дворе Иван-царевича вы теперь нежелательная персона. Так что только в какие-нибудь японские или полинезийские сказки. Но это на любителя, да и денег на это у вас вряд ли хватит, по экзотике у нас скидок не бывает.
Продолжая дергать ручку двери, Василиса отчаянно звала Ренара и Волка, не обращая внимания на ехидные замечания хозяйки офиса о том, что ее спутника вроде бы звали Анатоль — так он оформил вид на жительство в сказке и теперь трудится у Кощея Бессмертного министром по связям с общественностью. Так что, сдайте переговорник, и до свидания, спасибо, что воспользовались услугами «Сказки-тур».
Василиса оторвалась от двери, глубоко вздохнула, подхватила свой мешок и пошла к выходу. На пороге приостановилась, бросила через плечо, что говорилку она оставит себе как сувенир, а обещанной половиной стоимости «Сказка-тур» может подавиться, или зачесть её как плату за никчемный жёлудь. Она с грохотом захлопнула за собой дверь, спустилась по ступенькам в весенние сумерки, и пошла к метро, время от времени вытирая слёзы.
Глава 9. Потери и находки
Через десяток шагов Василиса сообразила, что можно было сесть на автобус, но остановка осталась позади, а возвращаться она не любила, до и сколько его ждать пришлось бы — дойти быстрее. Вечер был не по-весеннему душным — или ей так после чистого лесного воздуха показалось? Народу на улицах мало, да и дороги почти пустые — наверняка, все на дачах. Редкие машины возле неё притормаживали, но она только отмахивалась — мол, отстаньте, сама доберусь.
Ещё более редкие встречные на Василису таращились и улыбались, а обгонявшие — шла она медленно — оборачивались и тоже улыбались. Девушка решительно вытерла глаза и ускорила шаг — понятно, смешно, идёт взрослая девица и слезы льёт.
На подходе к Маяковке её окружила толпа низкорослых азиатов, знаками показывая, что хотят с ней сфотографироваться. Она так удивилась, что даже не смогла сразу ответить, но молчание было принято за знак согласия, и мгновенно выстроившаяся перед ней группа начала позировать перед телефонами, планшетами и полу-профессиональными камерами. Василиса застыла в ступоре, с идиотской улыбкой, и, только взглянув на экран телефона, который сунул ей под нос сопровождавший группу гид, поняла весь ужас ситуации: она так и не переоделась!
Торжественный проход по Садовому Кольцу рыдающей девицы со сказочной косой, в расшитом каменьями сарафане, кокошнике, и с жутким рогожным мешком в руках, видимо, останется в памяти видевших его надолго, и не зря машины останавливались — наверняка, тоже фотографировали. Василиса трусливо подумала, что хорошо бы, чтобы никто ролик в YouTube не выложил, но надежды на это практически не было.
Количество желающих запечатлеться с «настоящей русской красавицей» росло. Рядом с Василисой уже отметились развесёлая компания английских студентов, группа латиноамериканцев в сомбреро, перьях и с гитарами — она вспомнила, что эти ребята вечерами часто у метро выступали, и семейная пара пожилых немцев. От очередной фотосессии девушку спасли запыхавшиеся Гриша с Ингой.
Гриша растолкал народ, и пощёлкал пальцами у неё перед глазами:
— Эй, очнись! Ну, совсем человек из реальности выпал.
Он подхватил девушку под руку, и вдвоём с Ингой заставил дойти до «Шоколадницы». Инга была отправлена с Василисой в туалет, помочь подруге переодеться, и заодно проверить, что там у неё с телефоном, а то обзвонились.
Пронзительный свет, зеркала и кафельные стены, как ни странно, подействовали на девушку успокаивающе — по крайней мере, она вышла из ступора и начала копаться в мешке, извлекая сумку и юбку. Начав стягивать сарафан, она застряла в нём с поднятыми вверх и перекрученными руками, потому что лямка зацепилась за не снятый кокошник — без Инги так и осталась бы стоять абстрактной скульптурой в ожидании спасителя.
Умывшись, Василиса посмотрела в зеркало — безумный какой-то взгляд, и бледная совсем. Поэтому она долго плескала в лицо ледяную воду, слегка потёрла щёки, чтобы хоть немного порозовели, и взглянула на Ингу:
— Спасибо, подруга, что не комментируешь. Пошли.
Инга закончила упаковывать сарафан и кокошник в мешок, немного подумала, и достала из сумочки скрученный в комок магазинный пакет. Мешок в него поместился не полностью, верхушка торчала, но хоть выглядел он теперь не так кошмарно.
Григорий уже удобно устроился за столиком, девушек ждали чай и эклерчики — что, учитывая обычную неторопливость заведения, было удивительно.